Городище на Лаве

https://www.forum.aroundspb.ru/index.ph … &rid=0

Селин А. А. Городок на Лаве: первые итоги новых исследований

Городок на Лаве – памятник археологии и военной истории, расположенный примерно на полпути между крепостями Орешек/Нотебург и Ладога. По мнению В.П.Петренко, он возникает на месте средневекового новгородского укрепленного поселения со слоями XII-XIII вв.1 С 1500 г. и до конца XVI в. близ будущего городка известна деревня Городище2. Исследования В.П.Петренко выявили на Лавуйском городке следы заставы XVII в. В 2001 г. Тесовский отряд Северо-Западной археологической экспедиции НИИКСИ СПбГУ провел здесь разведочные раскопки. Археологический материал с поселения, где были проведены разведочные исследования в данный момент обрабатывается; нам захотелось обобщить те данные, которые всерьез могли бы характеризовать историю острожка в XVII столетии.

Укрепления на Лаве воздвигаются в противовес каким-то укреплениям в районе Лопского погоста, располагающегося близ современного села Путилова. Лопский погост как локальный центр на дороге из Ладоги в Орешек впервые фигурирует в начале XVII в. В марте 1611 г. здесь, в начале своего многомесячного пути на Новгород стоит лагерем генерал Я.Делагарди, откуда, после смещения в Новгороде администрации Ивана Салтыкова, он инициирует контакты с кн. И.Н.Большим Одоевским3.

После Столбовского мира Лопский погост становится одним из центров шведской Восточной Ингерманландии, а важнейшим пунктом на дороге из Ладоги в Орешек с московской стороны становится Лавуйская застава. В качестве московского укрепленного центра Лопский погост актуализируется только в начале Северной войны. В июле 1701 г. шведы сконцентрировали «на Лопи с 4000 человек конных и пехоты с пушками»4, за неделю до основания Петербурга адмирал Апраксин, шедший на Неву из Ладоги и жаловавшийся Петру: «Ей, государь, в Ладоге живучи, с скуки пропал в пустоте моей», доносил государю, что «пришол… маия в 3 день и стал на урочище Лопи, от реки Назьи за семь верст в кормных местех…»5.

Укрепление на Лаве, неизвестное в XVI в. и в период существования новгородско-шведского политического альянса, возникает, по всей вероятности, вскоре после проведения новой русско-шведской границы в 1618 г. Князь Ф.Борятинский, отправленный в Стокгольм в 1617 г., договорился, чтобы «…съехатца б государевым послом и свийским на реке на Лавуе, среди мосту, на прямом рубеже…»6. В годы потепления московско-шведских отношений, река Лавуя фигурирует как место взаимного размена перебежчиков7. Именно на Лаве были произнесены широко известные слова, характеризующие восприятие иностранцами молодого московского царя Михаила Федоровича: «ваш де государь не владеет ничем, а владеют де у него чернцы и князи и бояря». В ответ на эти слова произнесший их 7 февраля 1625 г. швед чуть не поплатился головой от Агиша Уварова, посланного на Лаву для размена перебежчиков8.

Собственно Лавуйская застава упоминается с осени 1629 года9. Вероятно были и другие попытки укрепить границу в этом месте – в начале ХХ в. Н.И.Репникову «несколько южнее «Городища», между дер. Васильково и Сиракаска, в лесу крестьяне указывают «Карыгановскую» или «Киргановскую» дорогу, на которой была застава - стан разбойников»10. Две заставы в Новгородской земле управлялись из Ладоги, а головы этих застав - Лавуйской и Волховского устья подчинялись ладожскому воеводе. При учреждении застав на Лавую в помощь заставному голове присылались из Ладоги двое детей боярских11.

Учреждение заставы было сопряжено с известиями об эпидемии, охватившей прибалтийские владения Швеции. В памяти первому (вероятно) заставному голове В.А.Неелову прямо указывался порядок информирования новгородских властей об известиях о моровом поветрии за рубежом12. Однако, с самого начала своего существования застава на русско-шведской границе близ одной из важнейших дорог выполняла пограничную функцию. В 1632 г. на ней был остановлен греческий митрополит Харитон, скитавшийся по Европе в поисках куска хлеба13; в ходе московско-шведских и шведско-крымских переговоров 1630-х годов движение миссий по дороге из Ладоги в Орешек также контролировалось на Лавуйской заставе; это же относится и к торговым контактам14.

Использование дороги из Ладоги в Орешек, совершенно неизвестной по источникам XVI века, в XVII столетии ведется достаточно интенсивно, тогда как движение по другим дорогам ослабевает. Это связано как с освоением шведами восточных областей Ингерманландии, так и с общим упадком и дороговизной сухопутных дорог в этот период – в XVII веке особенно активно используются водные магистрали.

Переломным моментом для истории Городка на Лаве становится русско-шведская война 1656-1659 годов. Одним из первых приказов московского правительства в 1656 г. был снять заставы и ласково принимать перебежчиков15. Основные боевые действия в Приладожье развернулись именно здесь. Весной 1657 г. московские воеводы проводят работы по укреплению Лавуйского острожка, а летом шведы безуспешно его осаждают. Потерпев неудачу, они двигаются по прямой дороге из Нотебурга к Новгороду, но снова терпят поражение16. Вслед за ними, в 1658 г. за реку Лаву двинулся отряд стольника и воеводы Федора Лодыженского17. В стратегических планах московского военного руководство Лавуйская застава занимала особое место. Из Тулы на Лавую были присланы ядра для орудий, а вскоре (в 1657 г.) туда был введен отряд донских казаков, входивших в полк стольника А.И.Потемкина, возглавившего Лавуйский острог во время военных действий18. При переводе части лавуйского гарнизона в Ладогу, ладожане жаловались, что при солдатах капитаны «прибраны из вольных и из донских казаков, печатные воры», и их бесчинства в Ладоге терпеть более невозможно19.

В начале 1659 г. боевые действия практически остановились, но на острожке продолжали нести службу ладожские конные казаки20.

Московские воеводы превратили Лавуйский острожек в место концентрации продовольствия, чем впрочем не преминули воспользоваться окрестные помещики. В 1656/57 г. в Приказе Тайных дел было начато «дело про Бориса Тушина, что он с Лавуи Ладожской хлеб, которой перевезен для ратных людей, посылал он, Борис, к себе в поместье»21.

Уже в 1659 г. Лавуйская застава вновь превращается в место размена пленных22. Именно туда приходят шведы, предъявлявшие московской стороне претензии по поводу перебежчиков23. Согласно инструкциям, данным шведским пограничным офицерам, при проведении переговоров они обязаны послать впереди себя барабанщика с известием о визите, лишь затем являться в острог самостоятельно и "изустьно повторити, и как ево допустят, и ему сказати, что их люди приходили за рубеж, и за пятнатцать верст от Канец, деревню Дудерова выжгли и выграбили, и много людей посекли, и многих людей и робят в полон взяли и вывели и те места вконец разорили"24. Известно описание одного парламентерства, когда письмо шведского офицера с просьбой сообщить полномочия и имя русского головы Лавуйского острожка было с барабанщиком передано в острожек25.

В 1662 г. лавуйскому острожному голове было приказано эвакуировать перенесенные за рубеж (т.е. за реку Лаву) укрепления (отметим, что в этом году для улаживания пограничных споров в Ругодив/Нарву ездил известных подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин)26. В конце октября 1662 г. голова Фома Неплюев писал с заставы, что находящийся на шведской стороне р. Лавы "острожек и государевых служилых людей, которые поставлены были в острожке свел, и пушечные и хлебные всякие запасы перевез на государеву сторону в острожек октября в 17 день и о том к великому государю к Москве против его отписки писано в Посолской приказ с пушкарем з Демкою Остратовым октября в 28 день"27. После Валиесарского перемирия на р. Лаве острожные головы останавливали и досматривали грузы, двигавшиеся по дороге28.

В состав лавуйского гарнизона во 2-й пол. XVII в. входило 20 человек ладожских стрельцов и казаков, переменявшихся раз в 2 недели (вдвое меньшие гарнизоны стояли в острожках на Волховском и Сясьском устьях)29. Эта система сохранялась до начала Северной войны30.

После войны 1650-х годов заселяется округа Лавуйского острога, причем, в значительной части, за счет приема перебежчиков местными помещиками, которые уже не боялись селить новых крестьян непосредственно близ границы. Крестьян принимал и Лавуйский голова («комендант Фома Иванович» - по всей вероятности, Неплюев) и другие помещики (шведы называли «князя Савелия Федоровича» <Мышецкого> и «байора Василия Кондратьевича» <Овцына>)31. Последний в 1686 г. был головой Лавуйской заставы. 10 июня этого года на Лавуйскую заставу с отрядом в 50 человек «с пищалми и с топорики и з бердаши» из соседней Путиловской мызы (с Лопского погоста) пришел приказчик Якушка выручать пойманного за конокрадство и заключенного в острожке «латыша Ирика Пентивартиева». Пришедший отряд произвел разгром острожка, избил гарнизонных стрельцов, окрестных крестьян, разграбил житницы. Сам приказчик Якушка «жену его Васильеву хотел заколоть в лицо шпагою до смерти и заставного стрелца Сенку Шишкина бил смертным боем да князь Дмитриева крестьянина Мышецкого Федку Миронова он де прикащик сек шпагою и по голове пищалным стволом бил»32. Однако, такое крупное столкновение не привело к вооруженному конфликту, но было предъявлено шведам в качестве ежегодных претензий московского правительства. К началу Северной войны Лавуйский острожек - звено в цепи русских пограничных укреплений с постоянным гарнизоном ладожских стрельцов33.

В начале Северной войны войска Апраксина прорывают русско-шведскую границу и острожек на Лаве забрасывается. После взятия Нотебурга и Ниеншанца граница отодвигается далеко на запад и потребность в укреплениях на Лаве отпадает.